Что-то странное грядет… Это можно было почувствовать в самом воздухе: не по запаху или звуку, скорее – по самому току молекул. Ощущение сродни беспокойству и настороженному ожиданию. Люди вокруг в течение как минимум этой недели вели себя нехарактерно. Их поведение напоминало возню мышат в клетке перед началом эксперимента: общую рассеянность, но заметную всполошенность при любом раздражающем факторе. Общие настроения невольно передавались всем, подобно дыханию черной смерти, но Нора предпочитала оставаться в стороне. Или, по крайней мере, считать так для себя. Что бы это ни было, оно не должно ее касаться.
Срочных вызовов на этой неделе поступило порядком. Как нарочно. Будто взбесились какие-то темные силы… И большинство из них тяжелые – все, как обычно. Редко кто обратится раньше к государственному алхимику такого профиля, даже зная, что помощь будет бесплатной. Кроме самих военных, разумеется. А потом снова слухи о высокой смертности и риске навсегда остаться калекой. Замкнутый круг… Люди сами выбирают свою судьбу, но винят потом не себя.
Папка с бумагами на столе, краткий диалог с представителем командования. Жива ли, здорова ли и как больные. Она – в норме. Пациенты – с переменным успехом. Перевернуть папку, чтоб не напоминала, даже не пыталась. Каждый листик в ней – чья-то жизнь. Иногда, наглядевшись на всю эту боль и разруху, наслушавшись завываний и лихорадочного бреда, хочется помыслить о средстве, которое сможет навсегда излечить человечество. На один краткий неверный миг. А потом вспомнить, что она не добрая фея, в этом мире по-прежнему нет чудес, но человеческая глупость разверзлась в нем подобно гноящейся ране. И вот от этого нет никакого лекарства – всякий врач вам скажет.
Впрочем, ладно. Теперь все метания позади, и можно снова вернуться к прежнему размеренному образу жизни. Оставить папку на столе вместе с воспоминаниями. С ощущением, будто она давно насквозь пропахла запахами крови и гнили… и больше никогда к ней не возвращаться, прекрасно помня о том, что таковое положение вещей есть данность, на которую навряд ли можно как-либо повлиять.
Нора осторожно прикрыла за собой дверь и, неспешно, мягко ступая, подошла к окну, задумчиво вглядываясь в посеревшее небо. В разуме еще звучали отголоски фраз прощания. И да. Не совсем приятная весть. Умер фюрер. Девушка не смогла придумать ничего лучше, кроме как «мне жаль», потому что в действительности так и было. С людьми так время от времени случается. С каждым – и даже с ним. Время и обстоятельства не щадят никого.
Зажав зонт под мышкой, она неторопливо отправилась по своему обратному маршруту, прочь из штаба от всей этой суеты и мрачных мыслей. Кто теперь знает, что случится со страной? О’Коннелл слабо разбиралась в политике, но искренне надеялась, что к власти придет какой-нибудь консерватор и, благодаря этому, ее положение нисколько не изменится. Будет куда лучше, если ее существования вовсе не будут замечать, за исключением тех кратких моментов, когда требуется вмешательство специалиста.
После спуска на пару этажей ниже размышления приняли прежний бесхитростный тон: по приходу домой нужно будет очередной раз привести все в порядок, восполнить запас диагностических средств, заказать необходимое сырье и новую химическую посуду… а после дочитать отложенные на потом статейки. Затем можно будет порелаксировать в кресле-качалке в тишине зимнего сада, слушая, как дождик барабанит стеклу, с доброй книжкой и пушистой морской свинкой на коленях… 
- Отрадно видеть вас в добром здравии, лейтенант, - почти автоматически изрекла Нора, все еще досмаковывая прежние мечтания и единовременно салютуя старому другу.
Наверное, никто не смог бы повторить это незамысловатое движение столь же плавно и естественно, как она. Как правило, «чествуемый» просто не обращал на это внимания, но майор все равно считала, что приветствовать подобным образом следует так же и всех тех, кто пережил больше битв, чем она.
Итак, Риза Хоукай. Когда ей доводилось повстречать ее в последний раз? Два или, может, три месяца назад? Как странно летит время… Алхимик, как и прежде, смотрит лейтенанту в глаза ровным спокойным взглядом, но будто не понимает, что не так в их сегодняшней встрече.
- Возможно… - незамедлительно последовал ответ.
В уголках губ отобразилось нечто похожее на слабую улыбку. Неявная эмоциональная реакция для Норы – уже широкое отхождение от нормы, непозволительное при обычных обстоятельствах.
- Вы выглядите взволнованно. Что-то случилось? – следует парой секунд позже. Девушка коротко опускает взор, с ленивым интересом разглядывая пистолет, затем поднимает его обратно. Образ ее остается неподвижен, как и прежде.

«Сбросить». Звучит намного нейтральней, нежели «убить». Нора чертовски не любила забивать животных. После этого всякий раз на душе остается мерзкий осадок. А еще… отчего-то они всякий раз точно знают, что с ними собираются сделать, и от этого становится еще противней. Она бы спокойно отдала животное любому, кто согласится его приютить. Просто так. Безвозмездно. И неважно – попадет он у добрые, любящие руки или же его судьба завершится в каком-нибудь рагу. Лишь бы каждый раз не выполнять то, что должно, расчетливо и холоднокровно, глядя замершему зверю в глаза.
Как ни в чем не бывало, девушка села напротив рабочего места подруги. Только взгляд заскользил куда-то в сторону, оглядывая стены, или лишь потом уперся в окно. В кабинете было на удивление пустынно. Ни души. В то время, как рабочий день пока не спешил заканчиваться. Впрочем, майор тут же отмела сторонние предположения, осознавая, что это не ее дело и не ей об этом думать.
- Понимаю, - коротко ответила она, с вежливым вниманием наблюдая за чайными приготовлениями.
У кролика останется еще пара дней. И ладно. Ризе не обязательно об этом знать. Ноша из щенка и полковника… действительно аргумент. Последнего и вовсе не всякому в нагрузку пожелаешь. Но если ситуация вдруг переменится, лейтенант все равно прекрасно осведомлена о том, где ее искать. И не только где, но и как выманить ее из ее укрепленного логова.
Майор аккуратно снимает с шеи респиратор на широкой плетеной ленте и кладет его рядом на стол. Немного неудобная, но полезная штука, сколько бы не потешались окружающие. Затем осторожно облокачивает ручкой о край стола массивный свернутый зонт-трость. Без дополнительного груза куда комфортней, пускай порою он необходим.
- Да, конечно, - отзывается Нора с едва заметным кивком, нисколько не удивляясь, что из-за бумажных стопок не видно деталей ее сегодняшней экипировки.
Под всеми этими горами из бесконечных, никому не нужных разрозненных бумаг и массивных папок можно и себя похоронить. Кажется, об этом они уже с ней однажды беседовали. Алхимик не была сторонником поддержания круговорота макулатуры внутри Штаба. Лично у нее из всей документации имелся только один скромный лабораторный журнал (и его сжатая копия). Из числа менее необходимого… на стенах ее дома время от времени можно было обнаружить пару-другую прикрепленных инструкций – и тех лишь о регулярности полива цветочков и подкорма животных при крайних случаях ее отсутствия. В остальном не существовало нужды. Так почему бы и Штабу таким же образом не сократить себе проблемы? Хотя такого, пожалуй, не произойдет никогда. Нужно же как-то создавать видимость бурной деятельности.
- Стабильно, - сухо отвечает девушка, медленно пододвигая кружку и с интересом разглядывая содержимое.
В целом, так и есть. Если бы только не эта ситуация в столице. Все выглядит как-то непривычно, нереально, словно смотришь муторный и затянувший сон, который все никак не закончится.
- Только вот… - оставив чашку в покое, Нора снова обратилась напрямую к лейтенанту. Только теперь голос был насыщен серьезностью взамен спокойствия. – Количество обращений от больных существенно возросло, при этом усредненный показатель заболеваемости остался прежним. И я готова поклясться, что отношение ко мне и моей специализации нисколько не изменилось. Народа напуган, а я не могу разобраться, что всему виной…

Серьезно? Нора искоса воззрилась на подругу, в зрачках полыхнули колкие искорки. Под такой вопрос хотелось картинно поперхнуться чаем. Как минимум. Жаль, что майор не умеет имитировать таких мелочей. С излишней аккуратностью опустив чашку точно на прежнее место на столе, она тихо хмыкнула. Этот звук частично напомнил нервный смешок.
- Никак.
Это просто неслыханно. Это непозволительно! Позволить себе даже помыслить о том, чтобы довериться какой-то там особи мужского пола с неизвестными наследственными болезнями и непроверенной микрофлорой… да за кого ее вообще принимают? Сблизиться с кем-то противоположного пола с целью совместного существования и получения плодовитого потомства являлось для нее задачей чрезмерно ответственной, к которой она не только не была готова, но и в принципе готовиться не собиралась.
Звание государственного алхимика – это своего рода клеймо. Почти проклятие, если подумать. Нет, не со стороны общественного мнения. Каждый алхимик, принятый на службу, является либо мощной боевой единицей, либо кладезем полезных знаний и умений, продвигающих Аместрис на пути к процветанию. Эта ноша сопряжена со внушительной долей ответственности. И если эти знания вдруг попадут не в те руки или будут употреблены в извращенном русле, неизвестно какие беды могут ожидать население.
Это являлось одной из причин ее затворничества (не основной, конечно, но неотъемлемой). Она будто бы открыто говорила: вокруг меня нет никого. Ни родителей, которых она почти не посещала и словно порою вовсе забывала об их существовании. Ни друзей, которых на виду у нее никогда не было. У нее не наличествовало даже значимых знакомств среди коллег по специализации, с которыми время от времени она поддерживала вялую переписку. Никого, чтобы никто даже не смог об этом задуматься: за какую «ниточку» не потянешь, не получишь ничего.
Даже сегодня она позволила себе поддержать дружеское общение, лишь убедившись, что никто не станет этому свидетелем. Редкие, фактически единичные случаи подобных посиделок нельзя было считать за значительный риск. И это был далеко не тот риск, который она брала на себя при оперировании с объектами своего ремесла.
- А у тебя как? Есть продвижение? – очевидный вопрос, который, по сути, в большинстве случаев мог ожидаться в итоге.
Так-то лучше. Примерно об этом и должны болтать девочки, а не о всяких глупостях, претендующих на глобальные проблемы.

«Наверное, поэтому большинство людей предпочитает именно горячий чай…» - закончив свои наблюдения за почти пустой чашкой, девушка переключила внимание на Ризу.
Задумываться было о чем, потому что поток слов, только что выстроенный подругой, с ее точки зрения не имел под собою зерна логики. Не сказать, что Нора слушала без интереса. Напротив – она несколько раз прошлась по сказанному в мыслях и, тем не менее, единственный вывод, который ей удалось извлечь, имел следующее содержание:
«А толку? Я не получу никаких достоверных данных…»
Что ж, возможно, здесь дело в глубокой привязанности. Ну так тогда ничего серьезного. Это вполне излечимо. То есть… поправимо.
- Пожалуй… - мысленно майор еще раз повторила для себя произнесенное имя, однако оно не нашло в памяти желаемого отклика, - мне незнакомо это имя. Что до эмоциональной стороны вопроса, то она есть фактическое выражение биохимических процессов, происходящих в твоем организме. Частично все эти реакции можно контролировать, а со временем и вовсе погасить. При желании.
Только кто сказал, что это желание вообще сможет появиться при подобном раскладе? Пока не произойдет никаких резких и существенных перемен в ее жизни, навряд ли дело сдвинется с мертвой точки. Нора же как наблюдатель не собиралась их как-либо подталкивать. И нет, не потому, что это излишне лен… накладно. Каждый человек – кузнец своей судьбы. И каждый волен плыть по течению жизни или взбираться на скалы перемен и достижений. Ну или плыть по течению, представляя, как взбирается на скалы…
- Море – это славно… - почти мечтательно произнесла она, вовремя опустив тот факт, что ее жизнь фактически и состоит из сплошных отпусков. - Наверное. Только наше преуспевающее государство пока не успело обзавестись хотя бы одним.
Море… навряд ли есть такой мечтатель, который никогда не думал о том, чтобы оказаться на его пустынном берегу, наблюдая, как волны, медленно дрейфующие от самого горизонта, с тихим шелестом размывают блеклый песок. Сложно мечтать о море, когда ты урожденный аместриец, но в этом слове однозначно есть что-то притягивающее и волшебное. И… в случае обстановки в их стране – что-то недосягаемое, почти мифическое. В прямом смысле слова. Однако множество людей отчего-то хочет туда попасть. Не оттого, что там много песка и воды. Возможно, во всем этом виде есть некий философский смысл, открывающий простор для размышлений. Только Нора навряд ли сможет его оценить. Учитывая известное им положение вещей… навряд ли начальство просто так заради очередной блажи разрешит выбраться из ее красивой столичной «будки».

Нора тихо вздохнула. Когда она подняла взгляд, он стал куда пристальнее, чем раньше. Эх, подобное отношение к работе совсем не походило на лейтенанта, ранее весьма ответственную и разумную даму. Впрочем… сколько времени, любопытно, мисс Хоукай сидит в этом Штабе безвылазно? Всем необходим отдых. Иначе так и свихнуться можно от перенапряжения.
- Прошлое - в прошлом. Его больше нет. Оно не для того, чтобы его забывали, а чтобы оно никогда не случилось, - неторопливо произнесла майор, не отводя взгляда.
Кажется, она уже говорила нечто аналогичное кому-то. Когда-то давным давно… Сложности всегда существовали только для того, чтобы делать человека лучше. Беда состоит лишь в том, что не все способны преодолеть их без потерь. Называйте это естественным отбором, если хотите. Люди любят повторять, будто то, что не убивает, делает сильнее. Это не всегда так. Зато то, что убивает – как правило, да, действительно лишает жизни. И если столкнуться с этими факторами неподготовленным, мало что можно противопоставить в итоге. Поэтому зачем пытаться забыть ценный опыт?
Девушка тихо хмыкнула, с наслаждением потягивая чай. Да, конечно, взять свои разработки с собой: это равноценно либо тотальному уничтожению того народа при особом желании, либо же поджарке до хрустящей корочки и лабораторных животных, и экспериментальных материалов во время движения по пустыне. Зачем пытаться вытащить куда-либо то, что изначально закапывалось как можно глубже? Безответственное отношение к по-настоящему опасным образцам может привести к массовой гибели людей. Потому-то в свою обитель Нора старалась не пускать вообще никого. Меньше знают – крепче спят.
Следовало скорее не везти туда что-то, а наоборот, пытаться вывезти оттуда редкие эндемичные разновидности хворей, которые еще не перенеслись века назад своим ходом с торговыми караванами. Вот это действительно стало бы настоящим сокровищем. В некотором смысле.
- Может быть. Но это только в теории, терпеливо парировала она. - Наши же законы требуют равноценного обмена. Ты уверена, что у нас есть то, что мы сможем предложить взамен?
«Ритуал» обмена ценностей на иные ценности существует не только среди алхимиков, но и среди любых других профессий людей и различных слоев населения. Потому что это… честно? Хочешь чему-то научиться – предоставь что-то аналогичное взамен. Если все в этом отношении совсем плохо – то хотя бы разумную причину…

Отредактировано Нора О’Коннелл (Пт, 1 Апр 2016 19:34:37)