Кто рано встает, тот… государственный алхимик. А еще человек, не терпящий бессмысленных затрат времени, деятельный и благонравный. Таковое определение вязалось с мисс О’Коннелл в основном лишь в одной из перечисленных характеристик – да, она логично полагала, что чем меньше спишь, тем больше времени остается для жизни. Ну и в ее конкретном случае - для глубокомысленого бездействия.
Нет-нет, разумеется, не для ленного времяпровождения. Лучше оставьте такие слова для местных зевак и тунеядцев, а не для серьезных личностей, занимающих ответственные должности. Она очень старательно избегала этого краткого слова. Да, ее жизнь была чрезвычайно нерасторопна, но ведь для этого имелись особые причины: иногда для того, чтобы тщательней все обдумать и довести мысль до идеальной завершенности, а иногда, чтобы просто насладиться моментом. Пожалуй, сегодня был один из таких дней…
Насыщенная солнечная весна. Воздух, одурманенный тонкими ароматами распускающейся растительности. Переливающаяся роса на лужайке под ногами. Радуга, прячущаяся в парковом фонтане. Ярко-голубое небо. Прям как в детстве, когда все краски казались безупречными. Цветное разномастье на клубах, словно на палитре. И ни мгновения тишины среди щебета одинокого соловья, шелеста листвы и шороха собственных шагов. Навряд ли существует в мире человек, который не любил бы этой поры. Весной чувствуешь себя по-настоящему живым и осознаешь, насколько все вокруг живое. И поневоле вместе с природой возрождаешься и сам. Хочется дышать полной грудью, нестись к новым свершениям, исчерпывать каждый день без остатка, словно последний. Хочется, да… И на этом все.
Сейчас девушка с видом, преисполненным безмолвного удовлетворения, неторопливым шагом следовала по аллейке парка. Вернее это выражение лица напоминало таковое у коварного кота, слизнувшего полбанки шпрот и старающегося выглядеть непричастным в виду тех увлекательных событий: вроде и нейтральное само по себе, но морда этак подозрительно довольная. Майор (вне боевой обстановки) менее всего напоминала собою госслужащего. Она выглядела… очень обычно. Простоволосая, почти растрепанная. В простой клетчатой рубашке и потертых рабочих брюках. Такой человек бы запросто потерялся в толпе, если бы она тут вообще была. И если бы не одно весомое «но»: полный бумажный пакет «прелести», который она, любовно приобняв, транспортировала домой. Он так маняще шелестел и похрустывал, словно нашептывал «чаю мне, чаю!», оставался нежно теплым, а еще божественно пах свежей выпечкой. 
Нора преследовала принцип здоровой конкуренции, а именно: кто первым добежал – того и печенюшки. Все смертные в лице клиентуры пекарни равны. И определенно даже те, что не забирают сдачу. Этот принцип стоял в числе тех, за которые она снискала у местных подобие настороженного уважения. Желаешь приобрести что-либо - сделай это самолично. Желаешь, чтобы это «что-либо» оказалось в числе лучшего – будь сам в числе первых. И для этого вовсе необязательно нестись, сломя голову.

У кустов форзиции нежно-желтые лепестки. Когда видишь их впервые, так и хочется потрогать. Когда же свыкся с их существованием, они все равно неизменно продолжают привлекать взгляд. Она распускается весной после таянья снега, посылая ослепительный вызов потеплевшему солнцу. Все бутоны, что были подготовлены зиму или две назад, раскрываются единовременно – форзиция не разменивается на мелочи. Лишь только к лету она постепенно позеленеет, обернувшись более бедным покрывалом молодой листвы, и снова начнет накапливать яркое «золото» в бутонах. Однако годы идут, и без грамотной формовки растение начинает слабеть на цвет и терять правильные очертания. Так случается со многими. К слову, не только с кустами в парке. Со временем ощущаешь, что перестаешь терять старую хватку и былой интерес. Когда то, что другие принимают чуть ли не за волшбу, считаешь своей обыденностью, невольно черствеешь душой. Впрочем, ей ли об этом задумываться?
Когда перед нею предстало «чудо» в бутафорских доспехах, Нора даже не удивилась. За недолгие годы работы в армии ей уже пришлось насмотреться всякой дряни, что и в сивом бреду не привидится. Это был так еще, среднячок. Туда-сюда, для разогреву сгодится. Вся неприятность ситуации состояла только в том, что она толком не услышала его приближения. На цветочки засмотрелась, видите ли. А, между тем, судьбой такая оплошность не всегда прощается.
- Доброе утро, - выдержав глубокомысленную паузу, изрекла она. С той интонацией, что пресекает всякие надежды на иное мнение.
Блуждающий взгляд сфокусировался, скользнул по силуэту, остановился на коте, затем уже с вежливым вниманием задержался на лице незнакомца. Заслышав знакомый голос, животное издало звук, напоминающий сдавленное рычание с явной панической ноткой. Отчего время от времени зверье так бесилось в ее присутствии, оставалось загадкой. Ну, подумаешь, сколько крови могло скопиться на этих руках… Никто этого никогда не узнает, не увидит и не почует. Ведь не та это кровь, чтобы оставляла отпечатки на умах. Она не зовет из темных уголков разума и не насылает кошмары в безлунные ночи. Это кровь во имя жизни. Но разве не все оправдывают себя аналогичным образом? Может и так. А что до кота… кот за своими лапами бы следил, чтобы не слечь от потравленной крысы.
- Это кот миссис Торндайк, цветочницы, - продолжила Нора, то ли поморщившись, то ли сощурившись от солнца. - Она проживает в квартале отсюда.
В ответ котяра приглушенно зашипел и вцепился своему благодетелю в плечо, желая слинять подальше и поскорее. Сей случай, разумеется, был чистой случайностью. Майор не имела чести быть знакомой со всей окрестной живностью, а к мадам Торндайк обращалась исключительно с целью пополнения растительностью собственного зимнего сада. Кстати говоря, ей были известны все цветочники и травники в городе, как и другие фармацевты. Они формировали этакое негласное сообщество с рядом подуровней, в котором каждая составляющая часть просто знала и принимала существование иной. Так бывает, когда живешь в одном и том же месте очень длительное время. Лица примелькиваются взору настолько, что любое из них кажется знакомым. Но не это. И определенно не в таком виде.
- А ваша «труппа»… - слова теперь звучали с мягкой расстановкой, - так всех местных котов заново расселить собирается?
Девушка выжидающе изучала странного субъекта. Не то что бы он был подозрительным… но когда перед вами внезапно образуется личность в полном доспехе, которая недвусмысленно испускает ароматы, так сказать, подземных «источников», сие явление само по себе заставляет задуматься. И думала сейчас майор О’Коннелл о том, что же может быть отображено у него в личной документации, если таковая при нем имеется. Но это всего лишь профессиональная привычка, а она не при исполнении, и этот славный малый пока что ничего не натворил. С котом, по крайней мере.

Какие мысли могут прийти к вам в голову, когда некий невразумительный субъект на безлюдной улочке не очень-то искусным образом пытается завязать с вами диалог? Нора вспоминала порядок расположения дротиков в барабане револьвера. Занятие это несколько успокаивало, потому что от этого знания напрямую зависела ее эффективность в возможной потасовке. Табельного оружия она с собой не носила во избежание всяческих эксцессов, но без собственного модифицированного пистолетика не появлялась – все же государственный алхимик должен быть готов в любой момент доказать эффективность своей специальности. Теперь трудность состояла всего лишь в одной-единственной детали – револьвер находился в кобуре на поясе, и до него при необходимости нужно было быстро дотянуться. Для этого требовалось совершить довольно-таки явное движение рукой, что могло насторожить потенциального противника. Можно было, конечно, плавно освободить одну из рук раньше, во время разворота вполоборота в самом начале встречи, но теперь уже слишком поздно…
Итак, не сказать, чтобы ситуация возымела для майора хоть какой-либо элемент неожиданности. Она была очевидна, как белый день. Мисс О’Коннелл была к ней готова и даже не поменялась в лице, но пакет неким непонятным образом все равно упустила. Несмотря на то, что крепко держала его обеими руками и вынашивала в мыслях пару способов остановить парнишку еще на рывке мимо ее правого плеча. Но это лишь в теории. А из нее довольно слабый боевой практик.
Нора совсем не привыкла так работать. Другое дело – на расстоянии, когда смотришь в затылок убегающей добыче. Как здесь не проснуться инстинкту преследования? Девушка тут же смекнула, что теперь простор для действий стал намного шире. Тут же на ходу выудила из нагрудного кармашка и нацепила на нос очки, а затем отвернула край рубашки и извлекла из кобуры револьвер. Мальчуган настолько самоуверенно несся по парку, что не приходилось даже скрывать свое присутствие. За все время своего отступления он даже не подумал осмотреться и выбрать более выгодный маршрут. Она же двигалась легким бегом, избирая наиболее короткий путь по парку, который был ей очень хорошо знаком. Майор не чуралась лишний раз срезать через лужайку, шмыгнув с зазор между кустов, или коротко махнуть через оградку вместо того, чтобы нарезать по тротуарам окрестным путями. Поэтому погоня ее не измотала.
На самых подступах к преследуемому она шла почти не торопясь, мягко ступая, чтобы не создавать лишнего шума. Зрелище уже заранее ожидалось самое наиглупейшее. Фактически этим утром некий паренек в нелепом костюме попытался украсть у нее… еду. Коли они все еще в парке после этой потешной беготни… бежать ему, пожалуй, особенно некуда. Беспризорник? Нора бросила косой взгляд в сторону сдвинутой крышки люка и, сопоставив этот факт с недавним амбре, исходившим от незнакомца, решила отсечь данный путь отступления. Глухо щелкнул курок. Низко держа ствол револьвера, она задумчиво покручивала пальцем барабан, словно не могла выбрать, с чего ей лучше начать.
- Я не в обиде, - сухо произнесла девушка, неспешно выходя из-за куста, -  но нам все равно придется прогуляться до Штаба.
Согласно известному порядку, при задержании любой военный должен был представиться преступнику, что во многих случаях игнорировалось ими, так как во время бурной возни или преследования не всегда выдается минутка завести знакомство. Игнорировалось так же и государственными алхимиками, потому что большинство гражданских и так знало их в лицо. Игнорировалось в том числе и Норой, потому как… помимо ленности брякнуть впустую каждое лишнее слово, это недоразумение вызывало в сознании прилив не то раздражения, не то, напротив, - любопытства.
- Рекомендую обойтись без глупостей – предупредительного выстрела не будет, проговорила она совершено будничным тоном, словно все произошедшее для нее не более, чем обыденность. О’Коннелл не привыкла играть с пойманной добычей, но необходимого эффекта повиновения все же следовало достичь. Без соответствующей военной формы это, конечно, было несколько проблематично, но… по сути, закон не возбраняет поимку преступника и любой другой личностью, оказавшейся свидетелем совершенного преступления.

Это все… миленько.
Пожалуй, именно так она могла охарактеризовать происходящее. Но Нора молчала. Она и так сказала достаточно. По крайней мере, достаточно для того, чтобы парнишка остался цел. Что до разговоров – пускай продолжает. В болтовне нет ничего зазорного. Разве что любой болтун сим сам себе же и враг. Признание уже есть – можно считать, что половина дела уже сделана. Обыкновенно большинство преступников не хотят так просто даваться в руки. Что ж, в таком случае можно позволить себе быть малость милосердней.
Как только незнакомец начал приближаться, она активировала круг преобразования на левой ладони, которой сжимала рукоятку, и чуть провернула барабан. Мгновением позже майор навскидку выстрелила ему в ногу. Раздался негромкий хлопок и шелест. Револьвер почти не произвел отдачи. Почти как игрушечный пистолетик. По сути, он сравнительно таким и являлся: сила выстрела была в несколько раз ниже, чем огнестрельного оружия, однако помощнее пневматики. Таким образом, он обладал внушительной пробивной способностью – дротик с легкостью прошивал и одежду, и толстую шкуру, если необходимо. Большего от него и не требовалось. Правда в том, что ткани на большом ускорении пробивает толстая игла, приятного очень мало.
Девушка стояла неподвижно, продолжая внимательно следить за мальчишкой. Будет мило с его стороны, если он не станет кричать. Большинство народу орет, как потерпевшие, а это сильно раздражает. Положим, здесь не комарик укусил, конечно, но жизнь-то на этом не кончается…
- Можете вынуть дротик, если хотите, - спокойно произнесла Нора, отступая на полшажка назад и восстанавливая дистанцию.
Действительно, игла в ноге создает некоторые трудности при ходьбе. А до штаба еще несколько минут пешком. Что ж, она готова подождать, пока задержанный придет в себя, если потребуется.
- Для вас я майор О’Коннелл. Рада знакомству.
Глупо было бы предполагать, что это «прекрасное создание» клюнет на какую-нибудь очередную слезливую историю. Будь ее поведение не столь осмысленным, пожалуй, она не протянула бы на службе в оперативном отделе столько лет. Заточка или розочка любого такого чувственного выродка с очень трагичным прошлым оказалась бы у нее в печенках или заблудилась бы в кишках, стоило подпустить его достаточно близко, а потом через денек или два ее околевшее тельце обнаружили бы в ближайшей сточной канаве. Так что ничего личного. Ей всего лишь необходимо выполнить инструкции, а что будет потом, ее уже не касается.
- Попытаетесь приблизиться или напасть – я буду стрелять. Попробуете скрыться – все равно умрете через сутки от лихорадки. Надеюсь, это ясно. А теперь, пожалуйста, поднимите руки так, чтобы я их видела, - в голосе начали проявляться явные стальные нотки. В дополнение к боли они должны были действовать безотказно.
Сутки… или двое, если повезет. Но, как видно из произошедшего, этот парень везучим не считается. А содоку (или «крысиный яд», как она любила ее называть) весьма коварная болезнь. Если же сократить ее инкубационный период до пары часов, она становится поистине звериной инфекцией, способной в кратчайшие сроки положить «дичь» и побольше. При этом, что любопытно, зараженный действительно чувствует, что умирает. И, что прекрасно, передать болезнь не может никому. Вот она, по сути, идеальная методика поимки преступников: правонарушитель будет обезврежен, живым или мертвым. С одной стороны… Штаб здесь никогда не заострял внимание на конкретных «состояниях». С другой же – никто не хочет умирать. Даже когда в возвышенных речах пытается доказать обратное. Содоку всегда красочно показывает, как прекрасно было жить и оставаться здоровым, и как страшна пропасть надвигающейся неизбежности.
«Крысе – крысиная смерть», - любила раньше повторять мисс О’Коннелл во время задержания. И, как правило, ее сразу же понимали. Наверное, потому, что земля слухами полнился. И трупами тех, кто не успел вовремя добраться до штаба.

Отредактировано Нора О’Коннелл (Сб, 12 Мар 2016 20:32:24)

Какой смелый паренек. Если бы смелость еще могла ему помочь в сочетании с исключительной недальновидностью. Попробовать все варианты стратегий и посмотреть, какая сможет сработать. Такое ощущение, что оппонент так просто возьмет и забудет все то, что ему вещали до этого… В его речи уже возникло столько противоречивых отношений в ней и объектам, сопутствующим их встрече, что такой стиль поведения начитал понемногу раздражать.
- Сколько потребуется, - ответила Нора без намека на интонацию.
И продолжила молчаливо выслушивать большую часть реплик. Такой ответ казался наиболее приемлемым, потому как вступать в полемику с преступником было бы попросту глупо. Но… пока есть что рассказать, пускай говорит. Она как раз принадлежит к очень чутким и внимательным слушателям.
Что же до лихорадки… зачем заранее подтверждать то, что само проявит себя со временем? Относиться к болезни можно было совершенно по-разному: Нора, к примеру, питала к ней очень теплые чувства. Изобретение никогда не давало сбоев и поражало цели вне зависимости от возраста, пола, веса и устойчивости иммунитета. Прекрасный образчик стабильной работы, на который можно положиться. Противники же ее могли проклинать и ненавидеть эту напасть, но на результат это не влияло: как правило, все они просто покорно уходили туда, куда их вели. Даже наручников не требовалось. Здесь дело состояло в доверии, на котором зиждилось каждое отдельное имя алхимика: видишь, кто перед тобой, и принимаешь тот факт, что бежать не стоит. Или умираешь чуть позже. У каждого свободного человек должен быть выбор. Ведь, правда? Конечно, подобная тактика в задержании не говорила об исключительной честности. Иногда, разумеется, Норе приходилось немного извращать правду или пользоваться при стрельбе «пустышками», но исключительно в целях подтверждения серьезности своих намерений.
Чтобы развеять сомнения, этот дротик действительно «подлинным». Короткий пустой цилиндрик, короткая игла, зелененькая меточка на донышке. Они изготавливались миниатюрными в целях сохранения конструкции пускового устройства в сравнительно прежних размерах. И допущении ношения оружия скрытно, чего майор относительно этого экземпляра никогда не практиковала.
- Скажите мне вот что, мистер Тудор… - неторопливо вступила она, чувствуя, что поток словесных излияний подходит к концу, - существует ли в природе вещь, которую вы не пытались бы прикарманить? Вы заявляете, что вы химера, трижды подтверждаете, что общественно опасны, а потом предполагаете, что я могу вас отпустить? Вы серьезно?
В голосе не звучало ни оттенка насмешливости, лишь легкая усталость, которая лишь подтверждала неспособность задержанного учиться на собственных ошибках. Насколько это давно оставить колющий предмет преступнику стало хорошей идеей? И главное, что он собирается делать с пустым шприцом? Пытаться вскрыть наручники, в которые его никто не оденет? Попытается угрожать им кому-то? Покончить с собой? Поразмыслив немного, девушка с горечью рассудила, что любому из подобных вариантов она будет совершенно не удивлена.

- Это… болезнь укуса крысы, - привела она народное название злосчастной хвори.
Разумеется, Нора понимала, что спрашивали ее совсем не об этом. Этот шаг скорее имел своей целью подстегнуть разболтанное внимание задержанного, которого так и норовило лишний раз ее подразнить. А дразнить военных весьма небезопасное удовольствие. Может, ей следовало бы не жалеть преступников и начинать сразу с огнестрельного? Так быстрее и надежнее. Обыкновенно человек попросту впадает в ступор от страха или теряет сознание от болевого шока. И убежит навряд ли далеко с открытой-то раной.
- К ней не существует антидота. Это же не просто яд, - спокойно ответила девушка, как будто этот факт являлся, по сути, сущим пустяком.
Ну, подумаешь, нет видимого лекарства. Мало ли там, скопытится кто-то лишний. Разве обществу от этого хуже станет? Ученые бывают склонны сравнивать особей разумных видов в мышами в клетке и смотреть на ситуацию отстраненно, будто они с ней и не связаны. Несмотря на то, что в данном случае майор не претендовала на подобное отношение, эмоционального отклика оппонент получить был не должен. Иначе некоторые из задержанных начинают думать, будто им многое дозволено.
Вот как, к примеру, сейчас. Он попросту взял и сел без разрешения. Будь она более нервной особой – тут же, не задумываясь, выстрелила бы еще раз. Только вот майор прекрасно помнила, что его действия не относились ни к какому из высказанных ею ранее требований, а, значит, теоретически он действительно мог так сделать, не опасаясь за здоровье и жизнь.   
- Видите беседку? – вступила она, чуть погодя. – Мне необходимо, чтобы вы сейчас без лишнего энтузиазма проследовали туда. Там и поговорим. Пакет не забудьте.
Не сказать, что ранее сказанное ее ничем не зацепило. Когда говоришь алхимику волшебное слово «химера» - это как-то само собою подогревает интерес. Все алхимики хотели бы знать, откуда такие твари берутся. И не просто откуда, а как остаются жизнеспособными, не считая мелочей о том, кого и с кем и в каких условиях… объединили. Тема сама по себе довольно-таки широка и разнообразна, но, что самое главное, несмотря на широту интересов, ни один уважающий себя алхимик никогда не признается, будто готов повторить подобное.
Нора неспешно шла следом, соблюдая дистанцию и помня о том, что любопытство бывает довольно-таки часто наказуемо. Она заранее была благодарна проектировщикам парка, что здесь встречаются такие вот закрытые деревянной сеткой сооружения. Скоро утро вступить в свои права, и улицы города наполнятся людьми, спешащими на работу. Не очень-то удачное время для обследования химеры посреди-то толпы. С другой стороны под прикрытыми сводами сооружения можно было спокойно поговорить без боязни быть увиденными или же услышанными.
- Садитесь к дальней стороне и положите руки на стол, - негромко скомандовала она, пропуская паренька вперед, когда они, наконец, дошли до беседки. – А теперь хотелось бы услышать о доказательствах, которыми вы можете подкрепить ранее сказанное.
Сев напротив у самого входа, она тоже положила руки на стол. С тем только отличием, что в ее левой ладони до сих пор красовался револьвер, направленный дулом вперед.

Нора коротко кивнула. Хотя бы сейчас у паренька появилось слабое ощущение нависшей над ним угрозы. Ну или нет. Девушка испытующе воззрилась на оголяемую конечность, а затем едва не вздрогнула от резко проскочившего по столу разряда. Нет, конечно же, ее он не достал в силу точечной направленности, а так же того, что дерево являлось крайне плохим проводником для электричества. Но майор успела порадоваться всем доселе соблюдаемым мерам предосторожности. Теперь к химере подходить хотелось еще меньше, чем раньше, но еще придется, отлечить-то его как-то нужно.
- Я не вижу здесь ничего противоестественного, - с легкой горечью разочарования произнесла она в ответ. - Может, вы какой-нибудь алхимик. Насколько мне известно, в Штабе уже есть один с аналогичной специализацией.
Да, ничего. Не считая синюшных кожных покровов и отсутствия всякого вкуса в одежде.
На самом деле излагаемое в целом казалось Норе удобоваримым, но… с ее стороны странным ходом будет повестись на несколько простых трюков в отсутствие действительно веских аргументов. Это как-то, простите, совсем не по науке. Поэтому самое время сыграть на осведомленности мальчугана. Если он действительно химера и живет на улицах города со сравнительно недавнего времени, то она сравнительно невелика. В том числе в области алхимии.
Вместе с тем во время озвучивания тех составляющих, из которых была предположительно скроена эта химера, девушка сама для себя поняла, что дело приобретает не очень-то приятные обороты. Говорить о том, будто бы она не знала, в кого стреляет было бы глупо и непрофессионально… но как теперь пусть даже примерно предсказать ход развития болезни? Крысы, простите, даже бешеные и в пьяном бреду не смогут цапнуть за хвост угря. Этот возбудитель полностью противоестественен для данной… «среды». Способен ли он в принципе в ней развиваться? И если да, но не примет ли ситуация тяжелые и острые последствия? Эх, даже думать об этом рановато, пока не проявятся первые симптомы… Сейчас же главное, чтобы сам он об этом не прознал.
- Поймите меня правильно, юноша. Я могу оказаться последним человеком, кто проявит хоть какое-нибудь участие к вашей последующей судьбе, - по истечении короткой паузы произнесла майор.
Голос ее сделался немного резким, как у учителя, предостерегающего провинившегося ученика. Тут главное знать меру, как надавить. Иначе тоже сработает совершенно в ином ключе. В то время как в Штабе сидят более серьезные дяди, которые временами и лишний раз заранее спрашивать не станут, а просто предпочтут реализовать во время допроса то, что посчитают необходимым.