- Я всё равно не одобряю твоих поздних походов домой в одиночку. Совсем безмозглая девка! Могла бы остаться в баре до утра, сейчас такое время, что…
Не дослушав жену бармена, Леонор притворила дверь. Не захлопнула, а именно прикрыла. С усилием, но без громкого звука, словно хотела прошипеть этим: «Прочь из моей жизни. Не нужна мне твоя забота». На этой ноте она отправилась домой, думая о сегодняшних событиях.

День не задался. Они всегда не задаются. Хотя, впрочем, другие не так уж плохи по сравнению с сегодняшним. Смена в баре началась как всегда с пары постоянных клиентов, солдат в отставке, которые пришли убить очередной безработный вечер за бокалом пива или чего покрепче. То были безобидные ребята. Они не трогали Леонор, а она в свою очередь, считала своим долгом разбудить их к закрытию бара. Просто услуга за вежливость.

Но сегодня было по-другому. Спустя несколько часов относительно спокойной работы раздался звон колокольчиков - новые посетители. И снова солдаты. Но, судя по всему, не отставные. По наглому голосу и расстоянию, на котором ощущался перегар, можно было понять, что до бара ребята знатно накатили.

- … этого подонка! На этой неделе я патрулировал, и, и, и чё ж?! НИ ОДНОГО ТРУПА! Потому что Я… ЭТИХ ГРЁБАННЫХ МАНЬЯКОВ, да все знают, на что Я способен, правда, Сэм? Они его кишков не соскребут, попадись он мне…
Под пьяный хохот и красноречивые описания, как бы солдат расправился с Инквизитором (это имя сегодня не знал разве что глухой), Леонор отправилась приводить в порядок стол, оставшийся после только что ушедшей компании. Приблизившись к столу, аместрийка вздохнула.  Не стол, а полнейший кошмар: раскиданные хаотичным образом кружки, в половине из них окурки, куриные кости, а кое-где – что за мерзость – чьи-то сопли; весь стол залит пивом, чья-то рвота забрызгала даже часть сидения. Внезапно раздался голос того самого хвастуна-армейца:

- Эй мальчик! Поди-ка сюда!
Внутри леденея от злости, Леонор поняла, что обращаются именно к ней. Её уже не раз принимали за парня из-за её внешнего вида: вот и сегодня на ней был мешковатый тёмно-синий свитер (на три размера больше её собственного) и чёрные брюки свободного кроя. Леонор твёрдо решила не реагировать на такое хамское обращение и, собрав кучу посуды и мусор на поднос, двинулась мимо компании на кухню. Внезапно её остановила большая мозолистая ладонь. Тот самый солдат был явно недоволен тем, что его игнорируют, и схватил Леонор чуть повыше локтя.
- КОГДА Я ОБРАЩАЮСЬ К ТЕБЕ, НАДО ОТВЕЧАТЬ, ЧЁРТ ТЕБЯ ДЕРИ. Погоди-ка. Почему у тебя глаза накрашены?! Ты чего, из «этих»? – он с отвращением прищурил свои свинячьи глазки.
- Глянь, это же баба! – подсказал кто-то из  собутыльников.
- Воистину?! Ну тогда выпей-ка с нами, краля, а если потом ещё и поласкаешь моего «друга», так и быть, куплю тебе даже платьишко, а то чё ты, как эта… - с этими словами он рывком посадил Леонор к себе на колени. Посуда с подносом полетели на пол.
Какая мерзость. Свинячьи руки сжали кожу почти до синяков и полезли туда, куда лезть никому нельзя. Кутила попытался нащупать сальными губами шею Леонор, руки принялись лапать её небольшую грудь, и девушка осознала, что ВОТ СЕЙЧАС. Она. Кого-нибудь. Убъёт. Но внешне не подала виду – в глазах виднелось лишь отвращение.

Внезапно на помощь пришёл бармен. Он разжал ладони громилы и заорал, брызжа слюной:
- Ты бы лучше шёл патрулировать! А девчонку не трогай! Она, может, и странная, только это не повод тащить её в свою койку. Выметайтесь из моего бара, да там творите, что хотите! Тут беспредела не потерплю!
Леонор ощутила волну благодарности. Сразу же, как лапы расцепились, под недовольный гул она выскользнула и побежала на кухню. Даже не глядя на часы, девушка поняла, что была глубокая ночь. Ей надо домой. Волна тошноты и нахлынувшей паники не дадут ей работать.

И вот, отпросившись, она в полубреду возвращается к себе, думая о злополучном происшествии, о том, что она сделает с этим армейским хряком, как только получит философский камень.
Дорогу домой девушка знает наизусть и специально идёт по самому тёмному пути, так как он самый безлюдный, а следовательно самый безопасный. Странная логика, но… да, темнота не может обидеть, и за всё время на этой дороге Леонор встречала лишь пару пьянчуг, которые были не в состоянии даже подняться на ноги.
Первый поворот. «Пусть этот Инквизитор подвесит его на ржавый крюк перед главным штабом».
Второй поворот. «А лучше пусть отрежет ему член, чтобы он и думать напрочь забыл о домогательствах, это грязный кусок дерьма».
Третий поворот. « Нееет… Я сама, я сама вскрою ему его жирное брюхо и засуну туда его нарядное платье, которое эта свинья собралась мне купить».
А теперь ещё пару шагов и…
— Ты красив, мой мальчик.

Резко остановившись, Леонор вздрагивает и поворачивает голову туда, откуда доносится голос. Мальчик. Неужели снова?! Но стоп… это другой голос, он не хрипло-прокуренный, а ледяной. Почти такой же, как у самой девушки, но в нём звучат нотки какого-то больного наслаждения… точь-в точь такого, как… Девушка цепенеет. Воспоминания заставляют неосознанно схватиться за горло.
Вглядевшись в переулок, она замечает мужчину. Его стройный силуэт резко проступает сквозь свет луны.  Он склонился над чем-то и, господи (какая ты смешная, девочка, ты же не веришь в бога), пожалуйста,  не замечай меня, дай мне уйти, меня здесь не было.
Леонор делает шаг в сторону, пытаясь нырнуть в темноту, но мужчина резко оборачивается. На его лице злость. Даже ярость. Видимо, Леонор помешала чему-то. Липкий комок в горле мешает ей говорить, ноги отказываются подчиняться. Она должна бежать, но не может оторваться от… быть того не может. Осознав ужасную правду про то, над чем склонился мужчина, Леонор встречается с ним глазами, полными ужаса и отвращения… И почему-то она уже уверена, что знает, как зовут незнакомца. Она отдала бы всё, лишь бы ошибаться.
Мужчина поднялся и сделал шаг в её сторону.

- Боже, боже! Тут труп, труп!

«Труп…»

Из уст Леонор едва не вырывается хриплый смешок. Почему-то при возгласе мужчины ей приходит мысль, что трупом он называет её. Странная, резкая как порыв ветра, ассоциация. Впрочем, скорее больная мнительность.

Из посиневших от ночной прохлады губ девушки вырывается облачко пара. Незнакомец устремляется к ней. С приоткрытым ртом наблюдая за приближающимся незнакомцем, Леонор в отчаянии злится на себя. Сегодня с ней что-то не так. Почему она не услышала его возню? Она могла бы выбрать другой путь. Её прекрасный, чуткий слух подвёл именно сегодня. Её баланс, гармония с собой нарушена вечерним происшествием, и сейчас она и вовсе на грани лезвия, лихорадочно пытаясь вернуть себе хладнокровие.

Однако голос мужчины звучит не столько враждебно, сколь испуганно и взволнованно. Леонор не решается сдвинуться  с места, ожидая дальнейшей реакции мужчины, хотя в душе ощущает некую неприятную, скользкую «торопливость» в движениях и словах незнакомца. Всеми силами внутренне девушка избегает произносить имя из её ужасной догадки, ведь есть шанс, пусть самый маленький, но, тем не менее, шанс, что это такой же случайный свидетель, как она сама. Эта мысль зарождается в подсознании и постепенно выходит на первый план, придавая  сил собраться с духом.

Неотрывно глядя на мужчину, замершего перед ней, Леонор слышит крик чайки. Где-то вдалеке, должно быть,  на крыше. Этот протяжный, жалобный и одновременно отвратительный  вопль словно символизирует  что-то неминуемое.  Плохое предчувствие....

У девушки пересыхает во рту. Она словно забывает, что можно дышать носом. И вновь вокруг оглушающая тишина, такая мёртвая, что Леонор слышит звук своего дыхания.

Внезапно мужчина резко вскидывает руку и указывает на труп, лежащий на груде камней:

— Вы только гляньте, боже, я поверить своим глазам не могу!

Леонор моментально переводит взгляд с незнакомца на тело и боковым зрением замечает резкое движение в её сторону... Спустя мгновение в голову бьёт мысль: "Жива!"

[offtop]Использование способности:
Летун, Уровень 2[/offtop]

[offtop]Примечание от Истины:
Персонаж теряет 15 единиц энергии.[/offtop]

Отредактировано Леонор (Чт, 5 Ноя 2015 23:47:41)

Военный обращает большую часть внимания на лица и отличительные черты людей и не замечает момента, когда клинок был выпущен в него. Он, так и не увидев желанного лица, успевает разочароваться и твердо решить, что сейчас раз и навсегда покончит с преступником, как в следующее же мгновение мимо пролетает смертоносная сталь. Достаточно было бы еще буквально пары десятков сантиметров, чтоб лезвие весьма удачно для убийцы вошло в горло или лицо Мустанга, однако оно лишь задевает довольно грубую ткань рукава кителя. Этого хватило, чтоб отвлечь алхимика на пару секунд, когда преступник и пустился наутек, сливаясь с окружающей тьмой.

Огонь — не каменные стены, им толком никого не задержишь. Рой понимает свою роковую ошибку, понимает и бесполезность в этом случае его алхимии. Наугад не ударишь, да и через пламя при должной сноровке можно проскочить, едва ли навредив себе. Огненной алхимией надо бить точно, а сейчас, при таких условиях, это кажется невозможным. И вновь, будто в дождь, полковник становится бесполезен. Черт подери! Так долго гоняться за этим ублюдком, искать улики, вновь и вновь пересматривая места нахождения трупов, опрашивая каждого возможного свидетеля, чтоб в один момент упустить как раз таки ту личность, которая вполне может оказаться Инквизитором, обросшим легендами, точно сырая стена подвала, прекращая показывать миру свой собственный облик, покрывавшаяся мхом.

Сердце бешено колотится, грозясь вырваться из груди, а наряду с бурлящим адреналином вскипает тупая бессмысленная злоба. На самого себя. Она направлена будто бы на все сразу и одновременно с тем вникуда. Она разрывает изнутри, порождая желание совершать совершенно необдуманные и бессмысленные поступки, лишь бы только от нее избавиться. Упустить весьма удачный момент — как можно было так оплошать?! Вот уж действительно, растерял ты свою хватку, Мустанг, растерял.

Он пытается нагнать преступника, вложив всю свою ярость в стремительный рывок, но, пробежав чуть дальше второго присутствующего при данном инциденте, осознает: расстояние между ним и преследуемым увеличивается слишком быстро. И останавливается, вдыхая прохладный, но тяжелый запах уснувшего пыльного города. Старается успокоиться и достигнуть ясности мыслей, однако взгляд натыкается на освещенное луной лицо парнишки, труп которого оставил за собой беглец.

Появляется ощущение тошноты. Рой убеждается в том, что упущенный преступник — как раз тот, кого ищет армия. Вид искалеченного лица мальчика, которое будто нарочно выделяется бледным пятном среди темноватых на его фоне камней, заставляет офицера думать о том, что он непременно найдет, поймает, достав даже из-под земли сотворившую это сволочь. Заставляет мечтать о том, как собственными руками он поймает эту мразь, навсегда покончив с мучениями ни в чем неповинных граждан. Мустанг даже сталкивается с мыслью о том, что мечтает сжечь этого гребаного Инквизитора. Он ужасается этому и выбрасывает подобную мысль из головы. А ведь какая могла бы получиться ирония: Инквизитор горит в пламени, что подобно сжиганию ведьм в средние века той же самой инквизицией.

Здравый рассудок возвращается с последней мыслью, и Рой наконец осознает: тут ведь есть свидетель, есть зацепка! А может быть даже напарник той загадочной личности! Он оборачивается, удостоверяясь, что силуэт второго участника ночного происшествия еще не скрылся во мраке. Делает несколько шагов в его сторону, однако они, под действием последних впечатлений, получаются словно у пьяного, и довольно тихо, однако в воцарившейся тишине различимо, оповещает:

— Сейчас ты пойдешь со мной, мальчишка. Можешь не пытаться сбежать, твое лицо я видел, — полковник сразу предупреждает, четко давая понять: как бы себя этот человек не повел, при неповиновении проблем не избежать; а хрипловатый, огрубевший от сдавливающего разочарования голос придает еще большую весомость этим словам.

Он не считается с тем, что у человека, вероятно, был сильнейший стресс. Сейчас для полковника важно одно: допросить свидетеля, а то и вовсе поймать соучастника, и после как можно быстрее покончить с чередой зверских убийств. А что есть временные переживания, испуг, в сравнении с тем, что будет, не воспользуйся офицер такой возможностью достать информацию? Ерунда.

Отредактировано Рой Мустанг (Чт, 12 Ноя 2015 05:36:37)

«Действуй, полковник! Сожги его дотла!»

Леонор стоит огромнейших усилий не прокричать это вслух. Но не таков её характер, чтобы вопить словно зевака во время уличного боя. Тем не менее, она охвачена азартом, предвкушением огненной мощи, которая просто обязана проявиться во всей красе.
Полковник мчится за Инквизитором. Наконец-то.  Ещё немного, и…

…Как?
Неужели.
Остановился.

Лицо Леонор буквально на глазах вытягивается от разочарования. Где же кольцо огня, окружившее преступника в смертельную клетку? Или, на худой конец, огненная стена, отделяющая Инквизитора от пути отступления? Да хотя бы пара-тройка огненных шаров!  Где пресловутая алхимия огня? Почему он отступил?

Девушка  не может отвести глаз от пошатывающегося полковника. Луна скрылась за облаком, а потому разглядеть выражение его лица очень тяжело. Но голос выдаёт шквал всех тех эмоций, которые смешались в нём за последние мгновения:

— Сейчас ты пойдешь со мной, мальчишка. Можешь не пытаться сбежать, твое лицо я видел.

Слова из его уст звучат словно издалека, словно они адресованы не ей. Но Леонор слышит ненавистное слово «мальчишка», и осознаёт, что, конечно же, Мустанг намерен заняться её собственной персоной. После всего пережитого это слово даже не цепляет её.

Внезапно нахлынувший жар сменяется леденящей неловкостью. Девушка резко осознаёт, как нелепо выглядит со стороны, стоя с перочинным ножом в руке, который, к счастью, так и не пришлось пустить в ход. Похожа ли она на неудавшуюся жертву, или сама выглядит, как правая рука психа? Спина аместрийки касается холодной сточной трубы. Точно так же, как несколько минут назад она была загнана в угол Инквизитором, сейчас она стоит перед офицером, который не намерен церемониться после столь неловкой неудачи.

На мгновение, на один лишь миг ей приходит мысль пустить нож полковнику в лоб. Он стоит так близко! Подумаешь, всего-навсего неудачная встреча офицера с Инквизитором! И никто не заставит её вылезти из уютной комнаты ещё долгие недели, а может, и месяцы. Она ни при чём. Её здесь не было. Но девушка тотчас ужасается этой мысли, понимая, что ни за что бы так не поступила.  О, если бы она была спокойна на такое, она давно бы уже достигла заветной цели, а может, даже собрала вокруг себя верную команду, готовую ради неё перевернуть мир. Но она одиночка, к тому же вовсе не кровожадная. Да и полковник почему-то вызывает в ней интерес. Конечно, не сам он, а то, на что он способен.

Вздохнув, аместрийка расслабляет скованные недавним страхом мышцы и  всем весом опирается на трубу позади. Девушка слегка склоняет голову, словно смирившись с неотвратимым роком. Она не привыкла бунтовать, да и доказывать что-либо сейчас тоже бесполезно. Даже факт того, что она девушка, а не юноша, не делают её менее подходящей на роль соучастницы преступления.

Уставившись в темноту под ногами, девушка кивает в сторону истерзанного тельца мальчика:

- Я пойду. А с ним что?

Вообще-то ей всё равно, пусть лежит тут хоть вечность, оставленный на съедение собакам. Мёртвых уже не вернуть. И, где бы он ни был, ему там явно лучше, чем в последние минуты его жизни. Но тем не менее, не могут же они уйти, оставив его вот так.

[offtop]Примечание от Истины:
Персонаж получает 5 единиц энергии и жизни.[/offtop]

После слов офицера Леонор, не задумываясь, отпускает нож из холодных тонких пальцев, и он летит мёртвым грузом на землю. Падает с каким-то слишком громким звуком, вероятно, ударившись о крышку канализационного люка.
Спустя мгновение девушка делает медленный шаг вперёд.

Интересно, сколько раз Мустанг произносил эту фразу?

Бросай оружие.
Сдавайся.

А затем одна точная пуля (или огненная вспышка?) прямо в голову побеждённому.
Сколько раз она слышала в баре истории, заставляющие её волосы вставать дыбом. Про приказы, а зачастую и личные решения убивать даже сдавшихся пленников. Безусловно, рассказы об этом могли быть сочтены армейским преступлением, но в любой момент рассказчик мог сослаться на ложь, на приукрашивание ради красного словца, да на худой конец, на алкогольную невменяемость. 
Забавным фактом (именно таким Леонор его находила), было то, что людей, искренне раскаивавшихся в ужасах войны, было в разы меньше, чем тех, кто гордился, к примеру, изнасилованием пары десяток женщин Ишвара перед зверским их умерщвлением. Кто-то между перерывами поблевать в сортире во всё горло хвастался, что собрал целую коллекцию писем с тел мёртвых ишваритов.  А кое-кто и вовсе отличился, и, пользуясь вседозволенностью, устраивал свой маленький кусочек ада на земле, издеваясь над покинутыми богом людьми на равных с Инквизитором, а может и похлеще.

А полковник-то явно тёмная лошадка. Ну не мог настолько высоко подняться по карьерной лестнице человек, чьи руки не по локоть в крови. Уж это Леонор знает на своей собственной шкуре.

Девушка делает ещё один шаг в сторону полковника, и в этот момент её волосы подхватывает прохладный ветер, дующий сбоку.  Леонор пытается смахнуть упавшую на глаза чёлку рукой. Она сознает, что идет слишком медленно, но отчасти ей это даже нравится.  Нравится испытывать терпение полковника. Злить его. Какая-то её часть даже хочет, чтобы он проявил себя «во всей красе», чтобы испытать мрачное удовлетворение и убедиться, что все алхимики – как её родные, так и все прочие – прогнили насквозь.

Алхимия убивает. Вначале она возносит на вершину, затем кружит голову, и большинство алхимиков, если не все, теряют рассудок. Девушка твёрдо уверена, что остаться наверху в своём уме невозможно. Алхимия портит сам склад ума, извращая и развращая его, постоянно подсовывая обладателю всем известный вопрос: «А что, если…?»

А что, если я применю алхимию, чтобы получить желаемое?
А что, если я  проведу запретную трансмутацию?
А что, если  я убъю человека?

Леонор подходит почти вплотную. С полковником их разделяют разве что пара шагов да стена подозрительности по отношению друг к другу. Она поднимает глаза, ожидая дальнейших инструкций.

[offtop]Примечание от Истины:
Персонаж получает 5 единиц энергии и жизни.[/offtop]

Прикосновение Мустанга вызывает крайне неприятное чувство. Леонор осознаёт, что Огненный гораздо сильнее её физически, даже без учёта алхимии, а, следовательно, сопротивляться нет смысла. Аместрийка подчиняется, и они идут в сторону широкой улицы.
Небо совершенно безоблачно, и ярко-жёлтая луна отражается в лужицах, кое-где поблескивая в выемках улиц Централа.

Направление, выбранное полковником, даёт понять, что домой Леонор попадёт весьма не скоро: судя по всему он ведёт её к армейскому участку, чтобы передать своим людям или допросить лично. Добраться до ближайшего отделения можно не более чем за пятнадцать минут ходьбы в среднем темпе. Леонор хорошо знает город, и прикинуть расстояние не составляет труда.
Леонор идёт чуть впереди Мустанга, что не позволяет ей увидеть выражение его лица, но по тому, как сильно он сжимает её плечо, можно догадаться, что полковник сосредоточен на том, как бы не выпустить её из-под контроля. Намерения его решительны, а действия непоколебимы. Мысленно девушка возвращается  к недавним событиям. Сейчас ей ничего не остаётся, кроме как размышлять.

Да что же, чёрт побери, с тобой сейчас не так? Почему на душе скребут кошки? Ты же жива! Разве не об этом ты мысленно молила какое-то время назад? Почему происшедшее вызывает досаду? Не страх, не облегчение от спасения?  Это похоже на… многообещающую книгу, развязку которой так долго предвкушаешь, но она оказывается пресной и ничтожной.

Анализируя своё состояние, Леонор не без удивления отмечает, что она разочарована в Инквизиторе: тот, кто поставил на уши весь Централ (было в этом что-то тошнотворно-восхитительное), в итоге бежал, поджав хвост! Не так она представляла столь  выдающегося убийцу. На деле проклятый трус. Да и полковник. Взять и вот так просто упустить маньяка из-под носа?! Не единого выстрела, ни огненной вспышки – ничего!

Самое удивительное, что тревоги за свою жизнь больше нет, как и всех связанных с этим негативных эмоций - лишь то, как развернулись события, наполняет Леонор чувством горечи.

Во рту девушка ощущает солёный вкус крови. Наверное, прикусила губу, отскакивая от взмаха Инквизитора. Кровь наводит её на мысли о мальчике, растерзанном и брошенном средь переулка, словно потроха, оставшиеся после разделки коровьей туши.
Конечно же. Мустанг не позаботится о судьбе тела, вернее, сделает это, но в последнюю очередь. Ему ведь так важно привести свою зацепку, показать, что он не настолько никчёмный, нисколько не сдал позиции. Вся эта загадочная история с его глазом… Может, он действительно потерял хватку?

Да, он приведет её для дачи показаний. Но тут же всплывёт вся её биография, а значит, уведомят её отца.  Уж он-то точно не потерпит, что его внебрачную «бракованную» дочурку застукали в «компашке» Инквизитора.
На смену разочарованию на девушку накатывает волна отчаяния, и на выходе из переулка Леонор неожиданно останавливается, заставляя Мустанга последовать её примеру. Не поднимая глаз, сама не ожидая от себя такого, девушка выпаливает:

- Вам, армейским псам, ведь всё равно? Кого представить в качестве обвиняемого. Почему бы просто не поговорить сейчас? Полковник. Или я не достойна… вашего личного внимания?